не раз перепадало. Хоть Вовка был на месяц старше Мишки и хулиганили они всегда вместе, но почему-то доставалось всегда от Вовкиной матери только ему. Своего Вовочку, сыночка любимого, она почему-то жалела. Может, конечно, Вовка получал от неё кренделей уже дома, только вот ни за что в этом не признавался.
— Ты чего здесь? — услышал Мишка чей-то шёпот справа от себя.
У Мишки аж кепка с головы упала, во как волосы на голове зашевелились. На Мишку аж икота от страха напала. Он осторожно повернул голову в сторону шёпота. Рядом с ним, пригнувшись и, видимо, давно уже наблюдая, как он кидает камешки в окно, сидел его друг Вовка.
— Да ты чё… — сдерживает икоту Мишка.
— Чего ты чё? — не понял Вовка.
— Ты откуда здесь взялся? — выпучил глаза Мишка. — Напугал меня, аж волосы на голове вспотели.
— Так я у тебя был. Свистел-свистел, тебя нет, ну я и назад пошёл. Смотрю, ты здесь сидишь. А ты чего камни-то в окно к мамке кидаешь?
— Да ты чё… — снова заикал Мишка, — это же твоё окно.
— Было моё. Я уже неделю, как на веранде сплю. Жарко в доме.
У Мишки снова упала с головы кепка.
— Вот ты, Мишка, всё обижаешься, что мамка только тебя крапивой лупит, — шепчет друг. — А чего ей меня-то лупить? Я по утрам камни к ней в окно не кидаю.
Мишка хотел что-то ответить своему лучшему другу, но икота ему не дала.
— Ну чего ты всё икаешь! — начал злиться Вовка. — Мамку разбудишь. Попей воды.
— Нет у меня воды, — с трудом проговорил Мишка.
— Вон колонка на улице, — отодвигает в сторону штакетину на заборе друг, — давай за мной.
Уже через пару минут друзья были промокшими с ног до головы. Ну разве можно спокойно смотреть, как из колонки течёт вода. Сначала Вовка слегка брызнул на друга, затем Мишка. Ну и пошло-поехало. Остановились они только тогда, когда у обоих перестал зуб на зуб попадать.
— Мишка, ты не поверишь, чего я недавно видел, — не может отдышаться от ледяной воды Вовка.
— Да чего можно увидеть такого в нашей деревне, о чём я не знаю? — с безразличием в голосе отвечает друг.
— Побожись, что никому не скажешь, — сделал таинственным лицо Вовка.
— Вот тебе крест, — неумело перекрестился Мишка.
— Поклянись.
— Да ладно тебе, Вовка, чего пристал, — делает вид Мишка, что ему не интересно, — не хочешь — не говори.
— Ладно, скажу, — сдаётся друг. — Я, когда от тебя шёл, чудище ночное видел.
— Кого видел? — скривилось в улыбке Мишкино лицо.
— Чудище ночное, — повторил друг, — оно из сарая бабушки Веры выглядывало. Огромное, лохматое. Жуть.
— Да не, не верю, — ухмыльнулся Мишка, — это, наверное, Ангар был.
— Нет, не Ангар. Пёс в это время на цепи сидел, за будкой прятался.
— Всё равно не верю, — хихикнул Мишка. — Чего ему в сарае-то делать? Чего ему в сарае-то прятаться, когда лес кругом. А почему чудище ночное?
— Так ведь днём оно не показывается, только ночью. Спит оно днем. Мне бабушка рассказывала, что кур чудище в деревне крадёт. А ещё мне бабушка рассказывала, что чудище это спать жителям не даёт, в двери стучит и у окон воет. Выйдет человек на стук, а нет никого, и так всю ночь.
— Бабкины сказки, — махнул Мишка рукой.
— Не веришь?
— Не-а. Чудищ не бывает.
— А слабо в тот сарай зайти, где я чудище видел?
— Ничего не слабо. А мы чего, на рыбалку сегодня не пойдём, что ли?
— Я же говорю — струсил, — хмыкнул Вовка.
Уже через минуту Вовка с Мишкой, побросав свои удилища возле пыльной деревенской дороги, стояли, пригнувшись, возле забора бабушки Веры.
— Вон из того сарая выглядывало чудище, — шепчет Вовка.
Мишка вытащил из кармана пирожок и бросил его через забор псу, чтобы тот не рычал. А пёс и не думал рычать. Он был чем-то напуган и даже морды своей из будки не показывал, только поскуливал чуть слышно. Друзья быстро преодолели бабушкин забор, на цыпочках прокрались к старому сараю и, прислонив уши к полусгнившей стене, с минуту изучали лица друг у друга. Мишка закатывал глаза, намекая тем самым другу, что ему совсем не страшно. Вовка показал Мишке язык и осторожно приоткрыл скрипучую дверь. Из темноты пахнуло сыростью и гнилью.
— Давай заходи, — шепчет Вовка, — ты первый.
— А почему я? — бледнеет лицо Мишки.
— Так ведь ты же не веришь, значит, тебе не страшно, а мне страшно, потому что верю, — шепчет Вовка.
Мишка, нервно сглотнув ком в горле, шагнул в темноту сарая.
С минуту стояла тишина.
— Мишка, — шепчет Вовка, просунув голову в сарай, — ты чего молчишь? Чудище там, что ли?
— Дурак ты, Вовка, и трус, — послышался голос Мишки, — говорю же тебе, чудищ не бывает.
— Ничего я не трус, — осторожно заходит Вовка вовнутрь сарая.
Как только Вовка оказался внутри, тут же дверь с треском захлопнулась, и ребята оказались в полной темноте.
Кто-то с той стороны стал навешивать на дверь замок и довольно хихикать. У Мишки от такой неожиданности в третий раз за это утро с головы слетела кепка.
— Попался, голубчик, — послышался за дверью голос деда Егора, мужа бабушки Веры, самого вреднючего человека во всей деревне. — Сейчас милиция приедет, и посмотрим, кто мои банки с вареньем ворует и кто ночами спать не даёт. Долго же я тебя караулил. Ишь ты повадился. В тюрьму теперь пойдёшь. Сейчас милиция приедет.
— Ы-ы-ы, — завыл Вовка.
— Тихо ты, — цыкнул на него Мишка, — чего ты, как маленький, ноешь, думать надо, как отсюда выбраться.
— Ага, как же, — продолжал ныть Вовка, — от деда Егора не сбежишь. В прошлом году он пьяного дядю Васю двое суток в сарае держал. Тот сараи перепутал. Хорошо, что тётя Клава его хватилась. Так она граблями своего дядю Васю отбивала. Полдеревни тогда на крик собралось. Мишка, ты чего там ползаешь?
— Кепку потерял, найти не могу, — шарит вокруг себя Мишка. — Если даже мы сбежим, нас по кепке вычислят. Надо обязательно её найти.
И вдруг Мишкина рука прикоснулась к чему-то мягкому. Это мягкое и теплое начиналось у пола и поднималось к потолку сарая. Мишка никак не мог понять, что бы это могло быть. Вроде шерсть, а может, и не шерсть. Может, это шкура медведя? Дед Егор ведь часто на охоту ходит.
— Мишка, ну ты чего притих? — шепчет Вовка. — Кепку нашёл?
— Нет ещё. Что-то здесь есть. Стоит чего-то, или лежит. Не пойму чего, — шепчет друг, — вроде мешок какой-то.
— Сам ты мешок, — послышался чей-то голос над головами ребят.
— А-а-а, — заорали в два голоса друзья, — чудище-е.
— Я
